Заканчиваю показывать фотографии из архива моего отца и публиковать отрывки из его воспоминаний. Начало здесь:
ссылка
ссылка
ссылка
ссылка
ссылка
ссылка
ссылка
ссылка
ссылка

11. Великая Отечественная война 1941-1945 г.г.
В. Снова в Институте. Берлин, 1945 г.

Сразу по приезде в Москву я был назначен заместителем начальника Центральных курсов минных заграждений, которые располагались около станции Валентиновка Щелковской ветки Ярославской железной дороги. Почти одновременно я заболел брюшным тифом, меня отправили в подмосковный госпиталь и только в начале весны 1943 г. приступил к исполнению своих служебных обязанностей.
. . . . . . . . .
Как я уже упоминал, курсы находились в пос. Валентиновка и размещались в подмосковных дачах, владельцы которых покинули их на время войны. Мы готовили минеров, которым предстояло, в основном, действовать в партизанских отрядах и вообще в тылу врага по особым заданиям.
. . . . . . . . .
На курсах я пробыл очень недолго. Уже в июне 1943 г. меня перевели в Институт и сразу отправили в командировку на фронт на Курскую дугу. Там создавалась многополосная оборонительная линия, которая сыграла очень существенную роль в Орловско-Курской операции 1943 г. Надо было проверить состояние оборонительных рубежей в преддверии немецкого наступления, которое началось 5 июля 1943 г. Ехали мы туда на легковой автомашине через Воронеж и затем на Обоянь. Поразили меня воронежские разрушения, хотя я видел и сталинградские.
. . . . . . . . .
Наступил 1945 год война уже шла к концу. В апреле наши войска подошли к р.Одер, довольно легко преодолев долговременные мощные укрепления в так называемом Одерском четырехугольнике. Генеральным штабом РККА была создана комиссия по изучению фортификационных сооружений этого укрепленного района и последующего его уничтожения. В эту комиссию попал и я как специалист-электрик, знакомый с подобными сооружениями по Ленинградскому укрепленному району.
В начале апреля 1945 года мы поездом тронулись в путь, который проходил через Брест, Варшаву, Познань, Кюстрин. Вот и многострадальный в руинах Брест, бывшая наша граница, с которой началась Великая Отечественная война. Дальше по польской территории узкая железнодорожная колея была уже переложена на нашу широкую колею вплоть до Познани.
Варшавский вокзал, помимо колоссальных разрушений, поразил нас торговой толкучкой. Чего там только ни продавали под оглушительный гомон паненок. Стоянка была недолгой, и на следующий день мы прибыли в Познань. Далее мы ехали в штабном автобусе. Сделали остановку на бывшей германской границе, где вместо пограничного столба стояла указка с надписью Даешь Берлин до Берлина 130 км, а рядом будка с нашей русской девушкой-регулировщицей, которая лихо отдала нам честь и указала флажком, куда ехать.
Кюстрин находится на правом берегу р. Одер, которую при свете 1000 прожекторов недавно (16 апреля) форсировали наши войска. До Берлина оставалось 80 км. Конечный пункт нашего следования был Нойдорф. Это небольшая деревня, каждый дом в которой представляет собой миниатюрную крепость из-за мощных каменных коровников, конюшен и амбаров, окружающих добротный жилой дом.
Немного осмотревшись, мы приступили к обследованию укрепленного района. Недалеко от деревни находился вход в него (см. фото). Этот вход, снабженный узкоколейкой, тянулся под землей на 4-5 км, а то и больше, до ДОТов (долговременных огневых точек). ДОТы были разные артиллерийские и пулеметные. На поверхности была видна только невысокая броневая крыша в виде опрокинутой плоской чаши. Она могла вращаться вместе с орудием или пулеметом. Все ДОТы, как правило, были двухэтажными, а иногда и трехэтажными для крупных орудий. В нижних этажах располагались на отдыхе обслуживающие установку расчеты и были устроены склады для боеприпасов. Снаряды к орудиям подавались лифтами. Все было электрифицировано. Было много огнеметных установок. Все ДОТы сообщались между собой подземными туннелями. Укрепленный район располагался на большой территории перед рекой Одер, в него входили ряд городков, например Шверин, Швибус, Мезериц, Целлихау.
. . . . . . . . .
1 мая бои в Берлине еще продолжались. Капитуляция произошла только к концу 2 мая. Здесь я вскоре встретился с Дмитрием Семеновичем Кривозубом, который работал в комиссии по вывозу немецкого электрооборудования в Советский Союз. К этому вскоре была подключена и бригада. Мне предложили принять участие в этой работе, так как я прилично знал немецкий язык. Так я задержался в Берлине почти на месяц.
Живя в штабе бригады в Вейсензее, я встретил там окончание войны. 8 мая вечером во всем Берлине поднялась стрельба из всех видов оружия. Сначала мы подумали, что немцы предприняли контратаку с запада, но потом поняли, что это своеобразный салют по случаю окончания войны и сами включились в эту стрельбу в воздух. Трудно передать словами радость, которую все мы испытывали в этот момент. Не было, пожалуй, ни одной семьи, которая в той или иной мере не пострадала в этой длительной и жестокой войне.
В комиссии по вывозу электрооборудования мне предложили обследовать заводы Сименса, которые располагались на северо-западной окраине Берлина в Сименсштадте. Этот район Берлина по Ялтинскому соглашению отходил не то к Англии, не то к Соединенным Штатам Америки, и надо было спешить с вывозом оборудования. Обследовали склады готовой продукции, отобрали много электродвигателей, обнаружили бункеры с ценнейшими электроизмерительными приборами, в которых так нуждался наш Институт. Нужно было демонтировать некоторые станки. Для этого привлекли самих немцев - рабочих завода за продовольственные пайки.
Заводы Сименса имели на этой же территории первоклассные конструкторские бюро и лаборатории. Кое-что мы взяли и отсюда. Когда ходил по этим бюро и лабораториям, бросились в глаза следы той паники, которую пережили служащие 21 апреля, когда на северной окраине Берлина появились танки генерал-полковника Богданова 2-го Белорусского фронта. Все было брошено, не убрано, как обычно чертежные принадлежности, пишущие машинки со вставленными листами текста, слесарный инструмент и т.д. Заводы Сименса почти не были разрушены, а вот центр Берлина представлял собой груды развалин, по улицам едва было можно проехать.
Побывал я, конечно, и у Рейхстага и у рядом расположенной канцелярии Гитлера, где он покончил с собой. Видел колонны Рейхстага, испещренные надписями наших бойцов. В поисках измерительной аппаратуры полазил я по руинам Берлинской высшей технической школы. Здесь меня чуть не подстрелили из-за угла. Дело было вечером в сумерках, раздался выстрел в отдалении из винтовки, пуля угодила недалеко от меня в кирпичную стенку, обдав кирпичной пылью и крошками. Стрелявшего мы не обнаружили, это случилось уже после капитуляции Берлинского гарнизона.
. . . . . . . . .
Из трофеев привез я домой два хороших радиоприемника, фотоаппарат, тестер, готовальню и немного носильных вещей для ребят и Антонины Ивановны все это тогда у нас было большим дефицитом.