Поведение в споре должно быть про
стым: не слушать собеседника, а раз
глядывать его или напевать, глядя в гла
за. В самый острый момент попросить
документ, сверить прописку, попросить
характеристику с места работы, легко
перейти на «ты», сказать: «А вот это не
твоего собачьего ума дело», - и ваш
партнер смягчится, как ошпаренный.
М. Жванецкий
Однако есть надежда - тупой может заточиться, если настойчивый.
Что не всегда к лучшему.
Перекликается с наблюдением Л. Толстого про достижение целей сумасшедшими.
PS
но я подозреваю о ком вы )))
тоже "испытываю такие чувства. что кушать не могу"
Десять лет я живу в Америке, причем не просто в Америке, а в безумном, дивном, ужасающем Нью-Йорке, и все поражаюсь отсутствию хамства. Все, что угодно, может произойти здесь с вами, а хамства все-таки нет. Не скажу, что я соскучился по нему, но все же задумываюсь — почему это так: грубые люди при всем американском национальном, я бы сказал, добродушии попадаются, наглые и нахальные — тоже, особенно, извините, в русских районах, но хамства, вот такого настоящего, самоупоенного, заведомо безнаказанного, — в Нью-Йорке практически нет. Здесь вас могут ограбить, но дверью перед вашей физиономией не хлопнут, а это немаловажно.
И тогда я стал думать, припоминать: при каких обстоятельствах мне хамили дома. Как это получалось, как выходило, что вот иду я по улице — тучный, взрослый и даже временами в свою очередь нахальный мужчина, во всяком случае явно не из робких, бывший, между прочим, военнослужащий охраны в лагерях особого режима, закончивший службу в Советской Армии с чем-то вроде медали — «За отвагу, проявленную в конвойных войсках», — и вот иду я по мирной и родной своей улице Рубинштейна в Ленинграде, захожу в гастроном, дожидаюсь своей очереди, и тут со мной происходит что-то странное: я начинаю как-то жалобно закатывать глаза, изгибать широкую поясницу, делать какие-то роющие движения правой ногой, и в голосе моем появляется что-то родственное фальцету малолетнего попрошайки из кинофильма «Путевка в жизнь». Я говорю продавщице, женщине лет шестидесяти: «Девушка, миленькая, будьте добречки, свесьте мне маслица граммчиков сто и колбаски такой, знаете, нежирненькой, граммчиков двести...» И я произношу эти уменьшительные суффиксы, изо всех сил стараясь понравиться этой тетке, которая, между прочим, только что прикрепила к своему бидону записку для своей сменщицы, что-то вроде: «Зина, сметану не разбавляй, я уже разбавила...», и вот я изгибаюсь перед ней в ожидании хамства, потому что у нее есть колбаса, а у меня еще нет, потому что меня — много, а ее — одна, потому что я, в общем-то, с известными оговорками, — интеллигент, а она торгует разбавленной сметаной...
Сергей Довлатов.
Это непереводимое слово — «хамство»
Думаю, что у них другие способы демонстрации своего превосходства, иногда трудноуловимые из-за разницы языков и знания местных особенностей.
У них и эмпатия как-то иначе выражена:
наш хам может и посочувствовать, их джентльмен и не хамит, и не сочувствует, ему и дела нет. Как на зоне - там никто не матерится.
"миленькая, будьте добречки, свесьте мне маслица граммчиков сто и колбаски такой, знаете, нежирненькой, граммчиков двести...» И я произношу эти уменьшительные суффиксы"
\14-15\ разумеется - великий язык и для поэзии. возможно лучший.
(хотя во времена Сервантеса делегация анг. писателей решила посетить Испанию, испанцы оч. иронично отзывались ...)
Но я о конкретном примере Довлатова и бытовом хамстве.
Так, как его описывает Сергей Донатович, могло происходить в русском магазине на Форест-Хиллс.
Так, как его описывает Михаил Зощенко,
напоминает общение с некоторыми ...
ой, не буду называть клички.
Ломоносов: "великолепие испанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, богатство и краткость греческого и латинского".
Это о русском, помните...
Торонтовский Форест-Хиллс населён исключительно воспитанными хомо сапиенс.
\17\ теряюсь в догадках - где же Довлатов нашел своих героев.
немного другая цитата М. Ломоносова,
как раз и пишет о специализации:
"На немецком надо говорить с врагом, на французском - с женщиной, на итальянском - с Богом, на английском с другом.
А на русском можно говорить со всеми"
18.
теряюсь в догадках - где же Довлатов нашел своих героев.
Даже не думала над смыслом вашего вопроса -Где же-,
а внезапно, да, именно неожиданно, вспомнила сцену в Диете, на углу Загородного пр. и Звенигородской в Питере: стою в очереди за Эдуардом Хилем в колбасный отдел. Он подаёт чек продавщице, той что-то не понравилось, она начала препираться с Э.Х., отлично понимая, кто это. Но ей было приятно его мурыжить довольно долго.
Он молчал, оставив ей на прощание: "Какие странные люди".
28/
"Думаю, вы поняли, почему я откликнулась здесь."
Кто вас, барышень, разберет с вашими причудами... Понять даже и не пытался.
"Если нет, поясню)."
Жду.
29.
Мне кажется, что и пояснение сегодня уже не нужно.
**************************************************************
А мне говорили, что модератора на сайте нет, смеюсА).
Лексика и риторика изображённой на вашем портрете его устраивает, а жаль и противно(.
30/
Понял. Зря вы всё так близко к сердцу принимаете.
На фотосайтах концентрация шизиков, неврастеников и идиотов зашкаливает все мыслимые пределы.
Надо научиться соседствовать с этой публикой так, чтобы не трепать себе нервы. Или уходить с сайта.
стым: не слушать собеседника, а раз
глядывать его или напевать, глядя в гла
за. В самый острый момент попросить
документ, сверить прописку, попросить
характеристику с места работы, легко
перейти на «ты», сказать: «А вот это не
твоего собачьего ума дело», - и ваш
партнер смягчится, как ошпаренный.
М. Жванецкий