элизабет росла, уменьшалась и вырождалась, становясь умной деревочкой. у нее не было листьев, а тонкие запахи своей глухонемой травы она надежно прятала в лакированных кудрях, доставшихся ей от мертвой цыганки. однажды утром, когда ее любимое солнце уже закатилось за книжный шкаф, а ветер еще не успел побывать в прошлогоднем супе из тьмы и ворсинок бессонного света, элизабет почему-то вздумалось заново родиться. эта мысль посещала ее и раньше, еще до второй мировой смерти, но она как правило отгоняла своих назойливых мух венками от вафель и виноградными пуговицами, рассыпающимися в воздухе от запаха восьмого пота. головная боль не прекращалась. она поселилась в ней с того самого дня, как отец любовно растерзал ее маленькое обнаженное тельце, предварительно выбросив портрет усопшей матери за дубовые створки двуспальной кровати. хрупкий сон ребенка был прерван навсегда. с тех пор боль отступала лишь на время. сев за рояль солнечного сплетения, она нажала на кнопку "смирно". ночь опустилась на колени. спустя череду мгновений, перед ней всплыл посиневший кролик. издав троекратный вопль, он заморгал прерывистыми оттенками сиреневого ужаса и моментально перекрасился в цвет трехнедельного безумства, так и не удосужившись уснуть перед восторженным обедом в тринадцатую гору. очередное утро наступило на пятки выцветшей ночи. время ужинать. на обед подавали вяленую совесть. это блюдо элизабет ненавидела больше всего, поэтому заранее, еще послевчера, в избытке запаслась космической солью и волшебными хрустиками, которые от одного прикосновения ее влажных пальцев, превращались в глянцевых солдатиков и заставляли мечтать свою полураздетую хозяйку о всех таинствах и неоспоримых прелестях незамедлительной смерти...