По синим волнам небосклона
На поиск неведомых стран
Мечтательно и непреклонно
Кошачий летит караван.
В тех дальних безвестных просторах,
В тех светлых счастливых местах
Добыча не прячется в норах,
А просто растёт на кустах.
Там мыши огромны и сладки,
Там сливки в озёрах густы,
Там дети не носят рогатки,
Не тянут котов за хвосты.
Там можно валяться на грядке,
Там можно ночами орать,
Там нет у хозяев повадки
У кошек детей отбирать.
Летят перелётные кошки
Без крыльев, шасси и винтов,
Торят они в небе дорожки
Для новых летучих котов…
В тысячный, и даже в десятитысячный раз, пытаясь самому себе ответить на вопрос
- как и когда запускается этот механизм, который вопреки моему рацио, отстраняя и даже замещая его, заставляет искать не ясно ЧТО в подобного рода картинках?
Почему ощущение присутствия неизбежно ускользающего НЕЧТО настойчиво заставляет вглядываться в картинку снова и снова?
Чтобы в десятитысячный раз вслед за Савчуком сказать :
"красота фотографии — позволю себе использование этой маргинальной в свете режима актуальности категории — все равно ускользает от отточенных критериев оценки критики, от эссеистического письма, создающего самостоятельный и замкнутый на себя текст-впечатление, от плотно сотканной сети дискурса теоретика. Все они вместе (и я в их числе) вынуждены скрывать свое бессилие объяснить, почему же именно эта фотография вспоминается вновь и вновь, почему мы возвращается к ней и продолжаем размышлять, почему, наконец, оказываемся захвачены ею."?
На поиск неведомых стран
Мечтательно и непреклонно
Кошачий летит караван.
В тех дальних безвестных просторах,
В тех светлых счастливых местах
Добыча не прячется в норах,
А просто растёт на кустах.
Там мыши огромны и сладки,
Там сливки в озёрах густы,
Там дети не носят рогатки,
Не тянут котов за хвосты.
Там можно валяться на грядке,
Там можно ночами орать,
Там нет у хозяев повадки
У кошек детей отбирать.
Летят перелётные кошки
Без крыльев, шасси и винтов,
Торят они в небе дорожки
Для новых летучих котов…
Л.С.