В доме не должно быть остановившихся часов.
Почти все они встали в 6:10. В эту минуту птица разбила своим телом зеркальную гробницу и улетела в небо. Мы все устали. И ты решил всё прервать.
Сквозь циферблат я вижу небо. По стрелкам течет соленая вода, и фиолетовая гуашь стекает на песок. Что видим мы? Птиц и горы. Снег, лежащий на твоем деревянном крыльце, и глину, которая покрывает твою последнюю постель.
Боль, струящаяся сквозь замерзшие пальцы к небесам. Туда, откуда, говорят, светит солнце. Откуда на меня смотришь ты. Потому что я знаю, что ты есть и всегда будешь.
Вещи умеют разговаривать. Они умеют улыбаться, смеяться, тосковать, рассказывать, сомневаться, наблюдать… Но главное и самое страшное – это то, что они умеют молчать. Молчать вечно. Молчать гораздо дольше, чем длится человеческая жизнь.
Зеленое одеяло и маленькая малахитовая шкатулка на нем. Ты любил зеленый цвет. А я вот нет.
А я люблю розово-синие мартовские рассветы.
Кем ты был? Чем ты для меня остался?
Сквозь стрелки старых настенных часов сочится время. Оно, в отличие от воды, не может замерзнуть. Жаль. Заморозить бы.
Заморозить.
И чтобы прошел век, а ты был все тем же.
Память – не стог сена: ее нельзя ворошить.
Чтобы реки не потекли вспять.
Не слушай, не надо. Зачем ты меня слушал?
Господи, ну почему же ты меня не слушал.
Маленькая грустная девочка с твоими глазами.
Свет светит даже в самом черном тоннеле. Ты освещаешь мой путь. А я освящаю твой прах.
Цветы в волосах. Незабудки в ветре. Черные лилии в красной воде.
Кубики льда на розовых детских ладонях.
Закат на рассвете.
Храни нас оттуда, хорошо? Меня и его. Его и меня.
Храни его, храни. Сберегай от всего, что может ранить. Ведь ты же теперь все про меня знаешь.
Ты еще любишь нас?..
Я не могу поверить в то, что нет.
Соленое солнце. Зеленая осень. Зеленая шкатулка.
А какого цвета сейчас небо? Тебе ведь оттуда виднее.
Ты – в облаках, ты – в памяти, ты – в ветре.
Ты – в любви этого мира.
Память и страсть умирают последними.
Я люблю тебя.
И, если можешь, прости меня.
Капля за каплей. Дожди за дождями. Осень за осенью.
Птицы – они везде, они – повсюду. От них нет спасения. И слава Богу.
Не ждать, не бояться.
Не трогать замершие однажды стрелки часов. Пусть стоят. Пусть они помнят. Даже тогда, когда мы уже не будем помнить.
В мире не должно быть забытых людей.
В доме не должно быть остановившегося времени.
«А я живу. И люблю тебя той любовью, которую мне дал Господь». (с)
/2/ Моник надо подстроить вам. Если по простому то Nokia test подойдет.
По снимку: Клонирование листвы за окном в глаза бросилось сразу. А так наверное хорошо но я такие меланхоличные не оч люблю
/3/ Ps Про клонирование виноват, это наверное стекло так работает..
Но все-же в целом мне несимапитчен подобный подход к фотографии, груть-меланхолия должна имхо выражаться через композицию а не через штампы образов. Здесь некоторые линии красивые но кадр в целом выстроен неудачно, даже бездумно.
Модель мне нравится. Фотография неплохая. Г. Иванова я бы советовал поменьше читать. Чтобы не было драмы надо все делать правильно. Тогда все будет хорошо ;-)
Почти все они встали в 6:10. В эту минуту птица разбила своим телом зеркальную гробницу и улетела в небо. Мы все устали. И ты решил всё прервать.
Сквозь циферблат я вижу небо. По стрелкам течет соленая вода, и фиолетовая гуашь стекает на песок. Что видим мы? Птиц и горы. Снег, лежащий на твоем деревянном крыльце, и глину, которая покрывает твою последнюю постель.
Боль, струящаяся сквозь замерзшие пальцы к небесам. Туда, откуда, говорят, светит солнце. Откуда на меня смотришь ты. Потому что я знаю, что ты есть и всегда будешь.
Вещи умеют разговаривать. Они умеют улыбаться, смеяться, тосковать, рассказывать, сомневаться, наблюдать… Но главное и самое страшное – это то, что они умеют молчать. Молчать вечно. Молчать гораздо дольше, чем длится человеческая жизнь.
Зеленое одеяло и маленькая малахитовая шкатулка на нем. Ты любил зеленый цвет. А я вот нет.
А я люблю розово-синие мартовские рассветы.
Кем ты был? Чем ты для меня остался?
Сквозь стрелки старых настенных часов сочится время. Оно, в отличие от воды, не может замерзнуть. Жаль. Заморозить бы.
Заморозить.
И чтобы прошел век, а ты был все тем же.
Память – не стог сена: ее нельзя ворошить.
Чтобы реки не потекли вспять.
Не слушай, не надо. Зачем ты меня слушал?
Господи, ну почему же ты меня не слушал.
Маленькая грустная девочка с твоими глазами.
Свет светит даже в самом черном тоннеле. Ты освещаешь мой путь. А я освящаю твой прах.
Цветы в волосах. Незабудки в ветре. Черные лилии в красной воде.
Кубики льда на розовых детских ладонях.
Закат на рассвете.
Храни нас оттуда, хорошо? Меня и его. Его и меня.
Храни его, храни. Сберегай от всего, что может ранить. Ведь ты же теперь все про меня знаешь.
Ты еще любишь нас?..
Я не могу поверить в то, что нет.
Соленое солнце. Зеленая осень. Зеленая шкатулка.
А какого цвета сейчас небо? Тебе ведь оттуда виднее.
Ты – в облаках, ты – в памяти, ты – в ветре.
Ты – в любви этого мира.
Память и страсть умирают последними.
Я люблю тебя.
И, если можешь, прости меня.
Капля за каплей. Дожди за дождями. Осень за осенью.
Птицы – они везде, они – повсюду. От них нет спасения. И слава Богу.
Не ждать, не бояться.
Не трогать замершие однажды стрелки часов. Пусть стоят. Пусть они помнят. Даже тогда, когда мы уже не будем помнить.
В мире не должно быть забытых людей.
В доме не должно быть остановившегося времени.
«А я живу. И люблю тебя той любовью, которую мне дал Господь». (с)
© Е.Г. 2008