***

Катится, вьется дорога по нашим богоспасаемым местам; где речка блеснет, где покажется маковка уцелевшего храма, а где пестрое коровье стадо спускается по окрестным оврагам. Запахи лета щекочут нос и зовут в лес, в поле. Упасть в траву и пить этот волшебный мир глазами, ртом, ушами...И все кругом такое русское, родное, что кажется, это - только твое и ничье больше.
На дороге полно продают черники, но я знаю, самая вкусная ягода – не на трассе, а в деревнях, где нет придорожной пыли, и жители ходят в леса поглубже и почище. И как в воду глядел - сидит не наш, арапченок на обочине в обнимку с банками, и ягода – одна к одной: налитая, сочная, крупная. Беру все, но мало - уж больно девки мои любят пироги с черникой трескать, так что без добавки не обойтись. Спрашиваю, где живет? – А тута, в Пэрэлогах. Хватаю его и едем в эти самые Перелоги. Въезжаем в клубах пыли. Дома как водится, с заколоченными крест-накрест окнами, а кругом....люди в восточных одеждах, темные, загорелые и лопочут на своем инородном языке. Вобщем – не деревня, а аул и непридуманный, а настоящий, таджикский, да посреди Тверской нашей губернии.
У дома встречает сестрица, хозяйка, на первый взгляд ну вылитая ­Гюльчатай, в шароварах и вышитой с орнаментом длинной рубахе, но гордая, с характером и не Гюльчатай вовсе, а Марина. Вынесла еще черники и все молча, говорить не хочет, недоверчива. Уже освоившийся со мной братец и растопил между нами лед. История впрочем наша новейшая, рассейская: непонятная никому и особенно детям война на родине, родители все побросали, приехали сюда. Мужики на заработках в городах: по стройкам и автосервисам, бабы с детьми по лесам: за грибами и ягодами. Так и живут, да и что не жить: дома, хоть и брошены, но не хуже тамошних из глины и навоза. Только зимой, наверное, холодно и солнце наше – не памирское, пробегает по небу быстро и не обжигает, как на юге.
Пока говорили, тут и мать бежит, звенит монистами и кудахтает на братца, приехал мол тут на джипе, фотографирует и с дочкой ее разговаривает. Да ничего, объяснились и угомонилась мать. На прощание сфотографировал Марину и только тогда полоснуло по сердцу, когда увидел на шее девичьей длинный шрам от ножа. ....Откуда? ...– Там, на родине...Замолчали и рука сама потянулась, пожалеть, погладить по шелковой ее головке...- Живи, Марина, в России места всем хватит - и пошел к машине.
Лето красное, румяное, куда ты закатилось от нас? Ушло на тот край света греть чужие страны – не вернуть. А мы ежимся от зябкого ветра и ждем тебя, когда ты вернешься и согреешь всех нас своей лаской, принесешь теплую пыль дорог, шум лесов и вкус ягод.

Перелоги-Тверь-Москва, июль-декабрь 2007г.