ловко у тебя получается стены вписывать в лицы, лица в сетны, город в душу, душу в город. и человек превращается в одушевленный архитектурный объект, а неодушевленные архитектурные объекты в человека. смотрю и думаю, так и меня кто-то изподтишка сфотографировать может, какая-нибудь женщина фотограф. и что делать? так и останусь душой чужого уже города, а город станет частью меня. ужас, если разобраться в фотографиях Павловского по настоящему, без эстетского, то становится ясно, что одно без другого просто умрет. и это всего лишь фотография.