Дело было на Лижмозере осенью 1989-го. Утренний туман уже рассеивался, когда я заметил лодку Степана, плывущую к мосткам: Степан Алексеевич и его супруга Анна Гавриловна возвращались с рыбалки. Я прошёл на мостки и увидел сидящего на них большущего рыжего кота, появившегося тут словно по волшебству. Совсем недавно его не было - снимая сюжет с лодками, я не мог его не заметить. Кот сидел, щурясь на всплывшее из тумана солнышко и выказывая всем своим видом полное равнодушие к окружающему. Лодка ткнулась в мостки, я нагнулся, подтянул её за борт поближе. - "Примите, Александр Николаич" – и Анна Гавриловна подала мне огромный бельевой таз со свежей ряпушкой. - "Ого! Вот это улов!" – сказал я, ставя таз чуть в стороне, чтоб не споткнуться об него. - "Да, пошла теперь ряпушка – только поворачиваться успевай! Дайте руку – вылезу." Я помог грузной Анне Гавриловне выбраться из лодки и повернулся к Степану Алексеевичу, отвлекшись буквально на миг. Что произошло в этот момент, я случайно заметил боковым зрением: рыжий котяра метнулся к тазу и схватил рыбину. Почти синхронно с ним бросилась к тазу Анна Гавриловна, продемонстрировав отменную реакцию и вратарские навыки, которым мог бы позавидовать и Лев Яшин. Кот был схвачен за шиворот с поличным. Ещё миг спустя Анна Гавриловна продемонстрировала сноровку и в метательных упражнениях: отнеся руку далеко назад и размахнувшись со всего плеча, она закинула кота подальше в озеро. Расставив в стороны все 4 лапы и хвост, вращаясь в горизонтальной плоскости, и не выпуская при этом изо рта рыбу, кот спланировал в пучину вод, честно говоря, совсем не близко. Вслед ему была послана тирада отборных ругательств, самым приличным из которых было «мерзавец». От тихой и спокойной пожилой женщины ничего подобного я не ожидал. - "За что его так, Анна Гавриловна?" – спросил я. - "А сколько рыбы у меня эта тварь за лето потаскала?! Ну, ничего, будет знать теперь!" Кот, сделав длинный крюк по воде, выбрался на берег у соседнего мыска подальше от мостков и скрылся за старой баней. Я сидел на перевёрнутой лодке, обливаясь слезами от хохота, раз за разом прокручивая в памяти сценку с метанием кота, и не мог отсмеяться. Анна Гавриловна пошла с рыбой к избе, Степан, сходя на берег с вёслами на плече, обернулся ко мне: - "Вечером на жареную рыбу, Саш, приходи. Посидим." Суровый Степан Алексеевич хитро улыбался. Кота до самого нашего отъезда с Лижмозера я больше не видел.