Правдинская фотоволчица Майя Скурихина с высоты Лобного места кричит на всю Красную площадь:
-« Илья, гони их на меня и пусть ликуют!
Ликования и так хватает. Шутка ли первый человек в космосе - наш, советский.
Гордость распирает сердца и легкие студентов-медиков, в белом и обвешанных пакетами покупателей ГУМа. После долгих очередей за дефицитом они с наслаждением рвут глотки:
-«Ура! Слава партии! Слава Юре!»…
Юра печатает шаг, а за ним тянется развязавшийся шнурок. По секрету он рассказывал, что не о торжестве идей коммунизма думал на красной дорожке, а о том, чтобы не упасть. Удивительная способность быть всегда улыбчивым смоленским парнем стала легендой газетчиков. Хотя Гагарину, как говорится:
«пальца в рот не клади…» На завтраке в Букингемском дворце Юра был поражен разнообразием ложечек, вилочек, ножей…Не долго думая, не снимая вечной улыбки, он обратился к королеве:
-«Ваше Величество, я провинциал, подскажите, какой вилкой начинать еду?»
Королева заговорщицки улыбнулась в ответ:
-«Я родилась во дворце, но тоже всегда гадаю над приборами. Пользуйтесь той, что ближе. Королева Англии всегда так поступает».
Гагарина я видел много раз на трибунах, в гостях и у него дома. Как говорила одна смазливая журналистка:
-«Доведись, я бы сидела с ним в одном окопе».
Зная Наташу, могу предположить, что под словом «сидеть» подразумевалось иное действие. К покойному герою, конечно, это не относится, но и он был ходок. Помните знаменитый шрам на челе Юрия? Появилась эта отметина в ходе далеко не геройской рокировки. Вместе с Германом Титовым, Юрий гостевал у военморов. Поздней ночью, после поисков Германа, плененного врачихой, Юру доставили на дачу у мыса Форос. Жена Валя уже видела десятый сон, когда Юре улыбнулась очаровательная медсестрёнка. Сердце не камень и Юра рискнул. Под утро, заспанная Валентина у чужих дверей узнала башмаки. Те самые, у которых развязался шнурок. Стук в дверь и роковой прыжок в клумбу, по армейской моде, огражденной кирпичом. Сердечный приступ у «дядьки» космонавтов, геройского летчика Каманина и необходимость Юрию подновлять под кожей парафин.
Факты, в определенных кругах, известные. Когда на сосне был найден клок кожанки с Юриными талонами в лётную столовую, Слава Голованов сказал:
-«Повезло Гагарину. Все запомнят его белозубую улыбку… Дремал бы в президиумах лысый, шамкающий старик… Герою надо уходить молодым».


От Ярослава Голованова и от Ильи Гричера…
Первый знакомый космонавт у меня, естественно, Юрий Гагарин. В начале я снимал проезд, хрущевской кавалькады встречавших героя, на улицах Москвы и пролет МИГов воздушного эскорта, в пасмурном небе столицы. Позже встречал Юру сам и по плечу, друг - дружку, хлопали.
Сидим, с космонавтом-2, в чебуречной у Байдарских ворот. Крымская дача космонавтов, где-то внизу.
- «А, все же, почему первым полетел Юрий Гагарин, а не Герман Титов?»
-«Потому, что меня зовут Герман, как Геринга, и отец не крестьянин, а учитель…»
За это и закусили коньяк - чебуреками.
-«Кстати, это про тебя вещал Левитан?
-Впервые на космической орбите гражданин Советского Союза - пообедал! Работали все радиостанции Советского Союза и Центральное телевидение…»
Гера только головой затряс.
Космонавт Гречко рассказывал, что заслышав в полете посторонний звук, передал в ЦУП:
- «Был космический стук. Слышимость оказалось плохой и «цуповцы» записали: - Был космический стул. Вызвали врача. Он только руками развел :
-Хорошо, что был…»
Евпатория. Весь центр слежения навеселе. Победа! Наш аппарат на Марсе. Только Главный конструктор зонда тонет в пьяных слезах. Славка его утешает, а тот все горюет:
-«И на Марсе жизни нет. Одни мы, Слава. Одни!»
Поезд с комсомольцами миновал станцию Наушки, утром прибудем в Улан-Батор.
На колесах дан торжественный ужин, силами монгольской кухни. С рассветом очереди в вагонные туалеты. Переминаюсь с ноги на ногу у заветной двери. Наконец выходит бледный полковник-космонавт Юрий Глазков. Вопрошает:
-«И ты Брут?»
Добавляет доверительно:
-«Говорят космонавты особые люди…Вот я Герой Советского Союза, космонавт СССР, а обкакался, как простой дошкольник!»
Ярослав в Тюратаме. Команда журналистов прилетела со встречи
космонавтов.
-«Голованов, ты аксакал местных степей, найди бутылку – заболеваем!» Космический стаж у Славы огромный и в Тюратаме его знают, но идти в мороз искать бутылку?
И вдруг Слава догадывается, что недавно жил в этом самом номере, а значит на балконе, в снегу, должна стоять забытая им бутылка водки.
-«Ну я вас пацанов научу» - радуется Голованов, и открывает балконную дверь…
Море грома. Ураган грохота. Звезда падает вверх. Балистическая ракета, опираясь на столб огня, уходит в небо, чтобы за тысячи километров найти цель в заданном районе.

Известно, что первыми российскими космонавтами были собаки.
В самую-самую первую обитаемую ракету, целый коллектив ученых, под неусыпным присмотром «гебистов», готовил дву собачек. На стартовой площадке, когда контейнеры с тренированной живностью уже были «на товсь», одна из собак дала дёру. Королёв был разъярён:
«Перенос старта невозможен. Положение «шарика» обязывает. Ищите, где хотите!»- кричал Главный конструктор.
Так и отчаявшись отловить космонавта по имени Стрелка, ученые, втихую втолкнули в контейнер дворняжку Вонючку, обитательницу местного пожарного депо. После недолгого вертикального полета парашют опустил отсек на землю. Облёванная воспитанница ученных лежала еле дыша. Дворняжка же, под аплодисменты встречавших, задрала заднюю ногу на отсек, не ведая, что войдет в историю мировой космонавтики, как всеми уважаемая Стрелка.
Уж не знаю на сколько велик так любимый Марксом-Энгельсом Дарвин, но глядя на эту фотографию, вновь убеждаюсь: обезьяна произошла от человека. То есть это милое, умное животное сделал обезьяной человек, а конкретно полковники из Института космической биологии академика Газенко - бетонного куба давно стоявшего у поворота на «Шереметьево-2».
Милая страдалица, одетая по -лётному, с вживлёнными в головку, под шапочкой, датчиками, бывала в космосе не раз. Летала, чтобы принять на свою голову людские заботы и проблемы, дать ответы на тысячи вопросов. Грустная Манки целыми днями сидит сложа лапы, защелкнутая в кресле. Её не радуют бананы, морковка, яблоки…Манки мечтает стать человеком, чтобы пользоваться свободой, как её коллеги-космонавты. Вон на снимке справа Джанибеков. Летал столько же, а уже генерал. Особенно Манки грустно, что свадьбы ей не видать.

Что можно сравнить с шашлыком из осетрины обильно сдобренным гранатовым соусом « нар шарап»? Да ничего, поэтому в моём повествовании эта каспийская привилегия упоминается не раз. А ещё виноград «шаны» родом с полуострова Апшерон. Там на черных камнях, в полусотне метров от пляжа, только брось
закидушку- сразу на всех крючках схватят наживку ротастые исполины, черногрязские бычки. На склонах бархана, пониже занесенных песком останков бетонного забора дачи Багирова, зреет ничейный инжир. Неподалёку в Мардакянах, Есенин изменял рязанским мадоннам с черноокой азербайджанкой Шагане, что в коньячных парах, тонким станом своим прочиталась поэту,
персианкой. Вот тут-то у моря мне пришлось испить особого пятизвёздного напитка, бокал в бокал, локоть к локтю с американским двухзвёздным генералом Стаффордом. Конгресс по аэронавтике в Баку надоел генералу и его решили поразвлечь на апшеронской природе в престижном молодёжном лагере «Гянжлик». От Баку недалеко, да и мордашки – заглядение, естественно, чудо – коньяку выделили от пуза. Не буду врать, что генерал меня узнал, но Голованова и, соответственно «Комсомолку» помнил.
Мы немало часов провели с ним в Звездном на пороге проекта « Союз-Аполло». Может быть потому, что за столом нас было всего двое лысых - он отнесся к моим объективам с пониманием и даже симпатией. Бравый генерал махнул рукой на предполётную диету и отдал должное шашлыку и коньяку. Решив будь, что будет -он поднял бокал за красоток и обязался, пролетая над Апшероном, послать с орбиты астронавтский поцелуй. Выпили и не раз, и очень смеялись в тарелки потому, что все русскоговорящие разом вспомнили о попугае, который пролетая над городом Кемерово, посылает всех к такой-то матери…