Вообще-то в дом лучше брать воротничковых (белых с черной головой): красных глаз у них нет, а характер оченно мягкий и уживчивый. Но мне захотелось бурого.
Зарактер у него, как и ожидалось, оказался вполне нордическим. Брать его в руки мог только я, да и то без лишней фамильярности. Всех прочих он строил - без излишней агрессии, но жестко давая понять, кто в доме хозяин. Детей и кота, впрочем, не обижал.
Жил крыс на вольном выпасе. Гнездо у него было двойное: ночное - в гостинной под диваном, дневное - на кухне под холодильником, а пропитание себе он добывал самостоятельно - кухня все-таки. Виртуозно скакал между горящими комфорками и шкворчащими сковородками по газовой плите, ухитрялся выхватывать куски сливочного масла прямо из кипящего супа, и вообще чувствовал себя вполне адекватно: думаю, что его виртуальным образом был кок с пиратского брига.
Потом в доме завелся бассет. Бассет - отдельная поэма, достойная пера Паустовского: собака фантастически умная, которую однако почти все полагают тупой по причине их сознательной целенаправленнй целеустремленности за гранью ослиного упрямства.
Крыс стал любимой игрушкой бассета, не догадываясь, что на самом деле сам стал любимой игрушкой крыса.
Крыс бросил гостинную на милось "победителя" - путь по длинному коридору стал слишком опасен, а гоняться с размашивающим пастью бассетом крыс решил неспортивным - бассет все равно догнать его не мог, его заносило на поворотах и разбивало об углы - но притом небезопасным: в коридоре появлялись непривычные вещи в непривычных местах, и выработать надежный безопасный маршрут не удавалось. Зато на кухне крыс царствовал единовластно.
Бассета он изводил до полного изнеможения - с охрипшим и больным от лая горлом и пеной из пасти. Не просто выходил на край кухонной тумбочки, свешивался вниз и начинал всячески привлекать к себе внимание прохожих. Естественно, бассет не мог пройти мимо. Собака это крупная - несмотря на милую внешность: короткие ноги маскируют хорошего дога. И вот эта ушастая колбаса начинала доставать наглое животное. Бассет скакал на тумбочку, с лаем и ревом - с места и с разбегу, прямо и боком, изгибаясь, как прыгун в высоту и стараясь втянуться на тумбочку. Чемоданные челюсти клацали почти у самой стены, ...
...а крыс, с мокрой оплеваной мордой, держался строго на расстоянии вытянутого языка (своеко, а не бассетовского) от кончика собачьей морбы. Он не поворачивался в врагу спиной: он отскакивал задом от края и тут же выбегал вперед, свешиваясь с тумбочки и пошевеливая усами. Иногда его голова оказывалась в собачьей пасти - совершенно сознательно, чобы пощекотать усами собачье небо, потому что крыс неизменно успевал выдернуть голову за миг до того, как пасть захлопывалась, чтобы потом скакать за уползающей под тяжестью сосисочного бассетовского туловища головой, слегка - не до крови - покусывая кончик собачьего носа.
Когда крысу надоедали эти гимнастические упражнения, ун удалялся "на антресоли" - на холодильник. Там он пристраивался на углу, свесив с одной стороны голову и лапередние лапы, а с другой - задние лапы и хвоси, растекался, как посудная тряпка, и созерцал внизу тяжело дышащего, задыхающегося бассета.
На фоне такой игрушки кот Макс крыса совершенно не интересовал.
Илья Зильберман 06.05.2005 22:56
