Кажется, что день не кончается, не может кончится, солнце огибает краешек земли, и его слабый сумеречный свет наполняет пространство, холодное, полное туманной дымки и стекота цикад. Люди похожи на призраки, женщины в белых одеждах кажутся печальными посланницами иного мира, особенно когда тихий безотчетный смех не искажает их лиц. Двигаясь среди туманов, словно среди облаков, упавших на землю, невольно теряешь представление о времени, ибо этот слабый неизменный свет, кажется, остановил бег времени, заморозил стрелки часов и подвел итог однообразному кружению дня и ночи, раскачиванию солнечного маятника, набирающего скорость по мере того, как года незаметно остаются позади. Листья ольхи и подорожник √ теперь так отчетливо видно, что они всегда были частью этой тайны, а теперь они свидетельствуют о замешательстве людей, постоянно полагающих привычное вечным. Вплывая в пространство, уже лишенное материальности, тела вытягиваются в тонкие ниточки, невидимые паутинки, которые парят над остывающей землей, касаясь лиц людей, бредущих сквозь густой туман. Протянутые руки, глаза, вобравшие в себя свет давно ушедших мгновений, лица, белеющие, подобно веницианским маскам из полутьмы, √ все движения так медлены, так размерены, так спокойны, словно люди превратились в странные растения, почти незаметно поворачивающие свои листья и лепестки вослед за сумеречным светом этого дня. И иногда слышен шепот √ да, это обрывки разговоров, молитв, заговоров. Разговаривая с невидимыми собеседниками, вплетая свой тихий голос в звон цикад, лица поворачиваются и меняются, будто это не они, а туман колышет их черты √ подобно цветам и листьям на воде, подобно ветвям деревьев под ночным ветром. Дрожаниее губ, движения лиц и тел, голоса √ все сливается в единый поток, текущий невообразимо медленным танецем среди заполенных туманом полей. Лица соприкасаются, не меняя выражений, тела перетекают друг в друга, чужие слова кажутся эхом своих. И кажется, сама жизнь перетекает легким холодным потоком из одной фигуры в другую, скользит по полуоцепеневшми лицам, колышет полы невесомых одежд. Смешиваясь с туманом, она расплывается, изчезает в пространстве, унося с собой воспоминания, сны и слова. Дыхание ветра и лед прозрачного летного неба, пронизывающий холод снега в ладонях и тепло огня, колышущего занавес ночной мглы, трепет зажатой в ладонях бабочки и зуд ночных цикад √ все становится зыбким, нереальным, прозрачным и чистым, теряя форму, оно сливается с холодным потоком движения, оно плывет, растворяясь, теряя себя, забываясь... Далекий звон колокола пронзает сумрак, заставяя пространство и все в нем, все тела звучать, резонировать, дрожать. И каждая душа, и каждое тело вдруг становится камертоном, органные тона звучат, шепот растворяется в вибрации, наполняющей все вокруг. Но вот звук стихает и только цикады звенят над уже почти пустым полем...