...Сразу за дверью начинался парфюмерный отдел, встретивший меня изысканными ароматами и ярким светом, который несколько напрягал, создавая ощущение нахождения на подиуме в лучах прожекторов и тысяч глаз. А я к этому не готов! Погасите свет! Мне страшно предстать перед публикой таким маленьким, кривеньким и косоньким.
   Но я естественно не подал виду и по верблюжьи достаточно равнодушно и величественно прошествовал через отдел, не задерживаясь перед полками и стеллажами с флаконами, тубами, баночками.

   Интерьер универсама привлекал своей архитектурой и первое, что бросалось в глаза это стеклянный купол над всем залом, в котором отражалось всё пространство того, что когда-то было двориком-колодцем, а теперь стало обширным холлом универсама. Глаза начали искать картинки. Искать не приходилось. Они были на каждом шагу, в каждом направлении взгляда. Прожорливому оку объектива было что съесть. Но…. Но я не решился вытащить камеру. Трудно было бы оставаться незамеченным. Да и возможности камеры мало что позволяли проглотить в этом помещении: не те расстояния, не тот свет. И я просто стал ходить по галереям и этажам универсама, наблюдая за происходящим там. Надежды всё же что-то запечатлеть на фото не оставляли, пока я поднимался на верхние галереи. Всё выше и выше. Люди внизу становились всё меньше и меньше. А мне вспоминались ангелы из фильма «Небо над Берлином». Там ангелы тоже вот так с высоты взирали на людей и их жизнь.

   В кафешках далеко внизу сидели люди. Пили, отдыхали, о чём-то говорили. Не спеша вставали. Долго уходили. … По эскалатору иногда поднимались одинокие покупатели. Я не замечал кто и что. Не слышал течение их мыслей и чувств. Для этого я не был ангелом. Я только наблюдал, иногда свешиваясь через перила. Там - подо мной - они не подозревали о моём существовании!

   В салоне красоты за стеклом делала маникюр девушка. Собственно, уже сделала. Сушила ногти и смотрела какой-то журнал. Не спеша и с комфортом. Мастер то приходил, то уходил куда-то в подсобные помещения.… Как насекомые передвигались далеко внизу в парфюмерном отделе люди. На носу Рождество с Новым годом…. В отделе какой-то одежды…(меня не интересовала одежда - всякий фотограф мечтает о людях без одежды) – девушки продавщицы коротали время в беседе. Иногда поглядывали в мою сторону. Думаю, одинокая чёрная мужская фигура на верхнем балконе должна была привлекать внимание скучающих от безделья.

   Напротив этажерки с лестницами и балконами дом был сохранён таким, каким был до реконструкции. За тонированными окнами этого дома можно было что-то разглядеть. Но из всех окон моё внимание привлекли окна женского центра. Было видно сквозь темноту стёкол стоящих в зале женщин. Сначала стояли на одной ноге. Потом, повинуясь команде незримого тренера, поднимали прямой одну из ног и старались взяться за её носок рукой. Видимо, у них в зале играла какая-то музыка, но мне не слышалось ни единого звука.

 Ещё немного я походил внутри галерей, среди стеклянных витрин, с выставленным за ними модным товаром, который меня почти не интересовал. То ли я вошёл в роль ангела, которому вещи ни к чему, ибо «душа грустит о небесах, она не здешних нив жилица». То ли банально пресытился. К хорошему быстро привыкаешь – так, кажется, говорят.

   Глянцевый, как обложка глянцевого журнала, пол отражал звёздочки потолочных светильников. За блестящими стеклянными витринами лежали, висели, стояли вещи. Должно быть, не такие уж и дешёвые. Глаз скользил по всему этому богатству ни на чём не задерживаясь. Лишь в одном салоне взгляд задержался на макушке торчавшей из-за стойки головы девушки. Задержался с единственной мыслью – получится ли кадр? Ещё зацепил взгляд женский манекен. Ну, на манекене не было никакой одежды, и туловище было недовёрнуто относительно низа фигуры. «Щёлкнуть?..» - лениво спросил внутренний голос.

   Накушавшись глазами богатства и глянца, я стал спускаться вниз, к нижним людям. Спустившись, стал одним из них. Если входил через парфюмерный зал, то выходил через кофейный со съедобными ароматами. С запаха началась прогулка. Запахами и завершилась. Дельный маркетинговый ход!
 
   Улица встретила освежающей прохладой, подсвеченным Владимирским храмом, огнями разноцветной иллюминации во мраке ночи. Взгляд упал и… наткнулся на цифру шестьсот шестьдесят шесть на номернике чёрного, как ночь, блатного джипа. Поискал глазами хозяина. Вроде никого. Только рядом – ещё один такой же джип и те же заветные три шестёрки. Бог любит троицу – вспомнилось, когда рядом обнаружился серебристый джип с теми же блатными цифрами, только с московской припиской. Рука механически скользнула за полу пальто, а взгляд скользнул наискосок по площади Владимирской туда, где среди электрических ёлочек мрачно синел гранитный Фёдор Михайлович. Что-то. сверкнул, как раз оттуда, где в подсиненном иллюминацией мраке угадывалась голова окаменевшего Достоевского.

   Рука не обнаружила за полой ни топора, ни петли. Впрочем, полы пальто тоже не было, поскольку и пальто не было. А был я – маленький, кривенький, косонький. И три джипа с блатными номерами к тому времени уносившихся уже в, сверкающие огоньками, улицы ночного Питера...