Стокатто зубов, три притопа, – озноб.
Здесь до расписания дела нету
пригородным поездам. Сугроб
возвышается, как надгробие лету,

но без эпитафии. Возникнув из-за
поворота, товарняк, не сбрасывая оборотов,
пуская пыль и снежную крошку в глаза,
скрывается за другим поворотом.

Здесь пространство сужается до
границ одежды; иное – космос
холодный и мертвый. Здесь ценишь пальто.
Шуба – лучше, но это – роскошь.

Черные кляксы на белом листе
криком вороньим взмывают к небу
серому, где тучи, как на холсте
сюрреалиста. По пьяному делу

сбиться с дороги и впасть в сугроб,
приняв его, сугроб, за ложе,
то же самое, что и подставить лоб
под пулю, хотя, не одно и то же.