|
Хотите верьте, хотите нет, но повсюду в пресных проточных водах
Святой земли, вольготно, беззаботно , сомы. Может по
ошибке или случайности сома за бесчешуйность, в древние года,
когда каждый мог втихую навязать свой вкус, за указание свыше… сома
определили в не съедобные, не кошерные рыбы, наравне с гадами и
лягушками, и даже тем мудрым змеем – соблазнителем, коему все
человеки обязаны…
- Плодитесь и размножайтесь! - Поспешно сказал ,
усталый Всевышний, но методологию не раскрыл , и яблок не
подсовывал… Каждый день , в час назначенный, солнце ныряет в море.
Солнцу без разницы, летоисчисление Иудейское или Христианское-
главное выполнить свою астрономическую функцию. Я же по ряду
обстоятельств, теперь купаюсь только под душем, морские ванны-
не дама , можно и на завтра отложить…От безделья как-то подсчитал, на
скольких морях-океанах встречал рассветы и провожал день - пальцев
не хватило. Море и океан - кругом вода, а разнятся поболее, чем
Гулливер с лилипутами. У каждого, как у как у девицы, свой норов ,
свой цвет… Солнце золотит и румянит воды , небо красит волну синью,
непогодь темнит дали…Возвращаясь к сомам, как водится на этой земле
ловить сомов табу- вообщем , как в русской пословице : - и сам не гам , и
другому не дам. Потому донная, ночная рыба беззаботно резвится с мелюзгой,
под самой поверхностью водоемов…
Коротки ноябрьские сумерки в Заполярье. Чугунная волна, с трудом
преодолевая свой вес, наваливается на прибрежный ледяной припой
и набравшись материкового ветра, откатывается в серую хмурь, где
чернеет полосочка судна. Все население Амдермы молча горюет на
берегу. Люди и лохматые лайки задумчиво вглядываются в даль.
-Разыгралассь чертова непогодь , вторые сутки лихтер с водкой
дрейфует. Последнее судно в эту навигацию- грустно констатирует,
мой ленинградский знакомец , комсорг зимовщиков из Тикси Артур
Чилингаров, - пока не ошвартуется , работы не жди!
К всеобщему удовольствию, грустная эпопея заканчивается скоро.
Разгулялся штормовой ветрила и лихтер правым бортом оказался
на пляже . В темноте драгоценный спирт и « Московскую» растащили.
Непьющим собакам досталась много раз перемороженная
позапрошлогодняя туша олешка и оброненная пьяными аборигенами
бочка селедки пополам с песком. За несколькими километрами пролива
Югорский Шар прячется Новая Земля. В описоваемое время там находился
полигон ядерных испытаний . В ближайшее время там должен бабахнуть
очередной подземный взрыв.
Нужно вострить лыжи , но журналистская совесть не позволяет. С часу на
час , обещают синоптики , порадовать первым в году, а для меня и жизни,
Северным сиянием.
В гостиничном бараке переполох. За окнами переливается всеми цветами
радуги полосчатая , искристая лента. Кто в чем выбегаем на мороз. Первый
сполох увидеть - поймать счастье на целый год.
В буфетике барака уже вторую неделю к ряду «жрут» коньяк новоземельские
полковники- отпускники. Жены их давно не ждут, а потому борьба со
стронцием в разгаре…
Царь и Бог в лице Михаила Дагаева , моего однополчанина до самой Победы,
потом личного шофера Василия Сталина , а во времена нашей арктической
встречи – начальника материально – технического снабжения « Аэрофлота».
Вместе с завернутыми в черную упаковочную бумагу кулями малосоленного
карского омуля Миша , предварительно дав команду высадить двух пьяных,
запихивает меня в «ИЛ». Следующий самолет может объявиться в Амдерме
через месячишко, когда выдохнется фон…
В Арктике омуль не водится , там ловят совсем другие рыбы : треску, пикшу,
сайду, палтус, камбалу… БМРТ « Пушкин» - головной из серии писателей ,
на Дорджес- банке богатым уловом наморозит полные трюмы. Здесь же, на
траверзе Нью-Йорка, перевалит продукцию в чрево громоздкого рефрижератора
и отвалит к югу « по натотению» , за которую регулярно поднимает рюмаху
одесит- капитан Семенов. Я живу на верхней палубе в медпункте рядом с
радиорубкой . За норвежеским островом Медвежий качает уже не по-
мурмански , зимняя Атлантика зла, хоть проси радиста дать SOS . Но я
предпочитаю втихую давать за борт завтраки и обеды чайкам. Ужин остается
со мной – белокрылые спиртного не потребляют. Каждый вечер Семенов, за
коньяком с жареным палтусом , стращеает меня грядущей мертвой зыбью-
тогда чайкам и ужина не пожалеешь! На двенадцатый день зыби экран
локатора высвечивает абрис американских берегов. Радист втихую дает послушать
рок и блюзы…Два - три пузатых рыбных трала на слипе, часовая болтанка
камовского вертолетика над стнямими промысловиков. Вay- Bay: русские ,
немцы, англичане, чилийцы, турки…Прощальный выпивон с «писателем»- и
Good lack, рыбаки- загранзаплывщики! Печально визжат несмазанные кильблоки.
На талях в шлюпке меня опускают за ржавый борт, к вершине двадцати метровой
волны. Путь в Мурманск долог, но СРТ куда, как более стоек к зыби , мертвой
и живой. Месяц из жизни вон, зато целую неделю на берегу по праву переваливаюсь,
как старый морской волк…Через год, когда я снова упросил
редакционное начальство командировать в дальние моря- океаны на лов
нототении , рыбном министерстве шепнули:
- Ты парень, за синей рыбкой не гонись, теперь она золотая…
Собралось судов видимо- не видимо, капитаны все ухорезы на манер Семенова.
Давай брать « большие тонны» . Головы и потроха пускали не в сушку на
муку, а швыряли в воду. Глубина большущая, на дне образовалась гниль,
вот и разбежалась деликатная нототения по океану.
С Семенова орден Ленина сняли, а самого списали на малое кабатажное
суденышко. В общем жадность фрайера сгубила…
« Адмирал Головко» с виду совсем такой, как крейсер « Варяг», только
ракетнные контейнеры побольше. Вот на одном из этих, действительно
похожих на танспортные ящики, лежбищ для здоровенных ракет , щелчком
«Никона» я заработал ведро « витамина Ш». Было это на Белом
море. Оно и впрямь белое- белое , белой ночью, да еще в молоке тумана .
Корабельные артеллиристы - ракетчики задавались, зводчане и ученые
волновались. Рано поутру предстоял первый испытательный пуск
модернизированной ракеты « Вода- вода». Ей было велено пролететь до
заданного квадрата двести километров и найти дрейфующую где- то там
старую баржу – самоходку. Как и положено , на время пусков всех
«попросили» за броню. Исключение сделали только военно - морскому
кинооператору и фотокорреспонденту. После подробнейшего инструктажа
и проверки путей отступления нас запрятали за стальной комингс. Рев
движка описать невозможно, да и короток больно. Что- то бабахнуло ,
поперхнулось, выскочило и кувыркнулось прямо под корпус « адмирала».
Я сдуру успел нажать на кнопку. Оператор, морской профессионал, почуяв
нештатную ситуацию не стал тратить пленку. Вот тут-то и возник вопрос,
кто виноват? Условия для проявки начальство создало отличные: темная
каморка с проточной водой , не то гальюн ( туалет по морскому) , не то
ящик куда якорные цепи убираются. Я проявляю, печатаю , а командование
в тюремной неустроенности пребывает под дверями - вздыхает. Наконец все
ясно: один из двух стартовиков не дал огня. Честно зароботанный ректификат
я поделил по джентельменски: полведра тем и полведра этим.
Гавана в сентябре 1978 года так - же жарка, влажна, голодна, как и все годы,
прошедшие со дня отъезда с острова великого Дяди Хема.
Со стариком, который « и море» , меня познакомила смуглая местная чекистка,
бойко говорящая по русски. Не Кармен, но все же, да и сигар я не курю,
хотя они знаменитые гаванские…А старичок, если это тот самый ,- маразматик
с прозрачными глазами новорожденного.
За один день, куражу ради, с компанией , сподобились искупаться в Атлантическом
океане и в Карибском море. По обе стороны острова , изогнувшегося ящерицей,
воды одинаково густы , полны рыбешек, медуз и всякой взвеси, - горько солоны.
Ну, в общем , французская уха Буйбаез, да и только. Никакой свежести после
купания, пока в душе не отмокнешь. Все выпуклости , все волоски на теле слиплись
в одну отвратительную соленую субстанцию. Вблизи экватора ночная темень падает
разом, а потому трясемся на авторыдване в свою « Гавану Либера», Там ужо
отмоемся . Бывший « Хилтон» даже за годы борьбы с империализмом янки
«Не задушишь, не убьешь.» Гаванские отели по ,правилам
приморских городов , выстроились цепочкой вдоль набережной . О камни
многокилометрового Малекона раз за разом брызгами взрывается океан. Далеко
справа , через проливчик, крепостица - фортесса . На стенах и бастионах
фортессы громоздятся чугунные тела мортир и пушек – грозная преграда
конкистодорам у входа в залив где некогда стояли галионы, а теперь грузовые
и пассажирские гости. По ночам в кондиционерной прохладе прохладе чудится,
как полощется « веселый Роджер», словно наяву , кричит: - Пиастры, пиастры…
зеленый попугай капитана Флинта…
Впрочем, карибские пираты досели в действии. Кармен –чекистка получает на
год три метра ткани и один электрический предмет – хоть холодильник, хоть
электролампочку…Бородатый вождина, не взирая на жару, трясет кулаком с
трибуны : - Родина или смерть!
А совсем рядом - печально известный Бермудский треугольник, где то ли
резвятся инопланетяне, то ли нечистая сила глотает корабли и самолеты…
Передвижение по Севостополю только ползком . Февральский ветрище – Бора,
покрыл все и вся мокрой коркой льда. Большой противолодочный корабль
« Очаков» под звонкую медь оркестра отдал толстенные чалки. И сразу же
за брекватором закачало, забросало . Верится с трудом , но такого шторма, как
на Черном море, мне доселе переживать не приходилось . У Босфора встретила
благодать – солнце и тишь. Корабли советских ВМФ проходят пролив только
в дневное время . Мы себе не доверяем, а турки нам. Поутру стальная махина
неуклюже лавирует между фелюками, катерами, сухогрузами и танкерами.
Кап – три, главный корабельный специалист гэрэушно- гебешной службы , в
благодарность за отданную мне свою каюту, просит запечатлеть бетонные
опоры моста между Европой и Азией.
- Ты , что первый раз на боевую службу проливами проходишь? Мостов не
видел?
- Сто первый . Для отчета фотографии очень нужны, особенно сделанные
рукой мастера. Будут детали видны , начальство похвалит и в Главном штабе
перед вышестоящим командованием выслужится, - объясняет гостеприимный
разведчик.
За островом Лесбос нас настигает не однополая любовь, а такой штормяга , что
почище черноморского. Очухиваемся только вблизи ливийских берегов. Думаю,
Муамар Каддафи доволен, что здесь отстаивается вся средиземноморская
эскадра во главе с ракетным крейсером – атомоходом « Устинов» .
Шестой американский флот сейчас ошивается возле Неаполя, и «город диктатора
может спать спокойно». Море утихло. Корабли эскадры разбегаются по
назначенным местам. «Очаков» рулит к греческим островам- там начало его
службы. Корабельные «сачки» в затишных местечках, за ракетными контейнерами,
оголились на матрасах – ловят солнышко. Я набираюсь наглости и напоминаю
о рыбалке. Слово- морской закон. С камбуза приносят кастрюлю мяса «по -
строгоновски» . На кустарной катушке метров сто толстенной японской лески.
Подергиваю час, два , а поклевок - нет, как нет. Группа мосовских каперангов,
подрабатывающих на походе иновалютные бонны , наперебой дают советы. По
сигналу « команде руки мыть»…они рысцой трусят в каюткомпанию на прием
пищи.
- Товрищ корреспондент - заводит разговор деликатный мичман.
- Гидроакустики метров на сто, вокруг корабля ультрозвуком пуляют. Подводных
диверсантов глушат . Какие уж тут рыбы? Да и диверсанты вблизи Лесбоса
не водятся, с оглядкой, шепчет доброжелатель…
Докладываю свою обиду командиру корабля . Он решает рыболовный конфуз
по- командирски. Каперанг снимает с лысой головы флотскую пилотку и
мастерским размахом швыряет за борт , одну за другой , три « лимонки».
На притихшей волне вскипают пузырьки . Вот и весь улов…Ну, ничего нынче не
ловится на легендарном Лесбосе.
…За дом , где я живу, солнце ныряет в море. Дни , месяцы, годы прошли, «как
проходят Азорские острова» и всякие другие- на то они и острова…А все буд-то
вчера , в землянке на краю аэродрома , поем гимн нашей второй эскадрильи:
« А мы дети моря, но живем на суше, очень любим груши, бьем баклуши…»
Вот она жизненная позиция пенсионера вдали от Родины.
Оказывается еще осенью 1944-го , сочиняя эту чушь, я невольно определил
себе генеральную линию. Шучу, конечно!
|
