Сегодня мы вспоминаем Листьева.
Этот очерк я написал тогда, в марте 1995 года.
Я тогда подрабатывал в районной газете "Октябрьское поле", фотокорреспондентом, в свободное от службы время. А здесь, когда я вернулся из Останкино с фотографиями меня попросили написать, хотя раньше я не писал, все же решил попробовать. Это очерк, наверное первый, который был напечатан.

Я шел в сторону "Останкино" и видел тысячи людей. В руках цветы, а в глазах скорбь. Их объединила боль утраты.
За несколько километров до "Останкино" постепенно отдельные люди сливались в поток, движение которого постепенно затиха¬ло, практически останавливаясь.
Люди пришли проводить в последний путь человека, которого за несколько последних лет полюбили, с которым встречались каж¬дый день, встречались у себя дома.
К "Останкино" медленно двигалась река скорби.
У истока очереди на камне сидел старик - небольшая икона и большой поднос с церковными свечами. "Отец, сколько стоит све¬ча?" - это спросил молодой парень, остано¬вившийся около старика. "Сегодня кто сколь¬ко даст". И люди подходили и брали свечи, а они все не кончались и не кончались.
"Послушай, а у тебя их сколько, а у тебя еще есть, может не хватить...". Я опустил взгляд... Несколько малышей, которые при¬шли сюда без родителей, подсчитывали деньги. Каждый доставал из своих тайников-карма¬нов сэкономленные "капиталы". Когда уже нечего было доставать, деньги аккуратно были переданы тому, кому можно было доверить честь сбегать и купить цветы для Влада. И скорее всего, когда Владислав стал Владом для миллионов, появившись в 1987 году во "Взгляде", некоторых из них еще просто не было, но все равно это был Влад, давно поселившийся в их семьях и ставший для многих как старший брат.
Молодая девушка в черном платье с бу¬кетом гвоздик. Как не вяжутся букет цве¬тов, молодость и черный цвет платка. В глазах скорбь и слезы. Может быть, он был для нее кумиром, может быть, знакомясь с ровесниками, она пыталась в них найти его черты, черты своего героя, которого люби¬ла, но в жизни так никогда и не встретила.
И сейчас, в этом потоке, она ждала своей очереди, чтобы первый и последний раз увидеть человека, который на протяжении последних лет формировал в ней идеал мужчины.
Две женщины средних лет умоляюще про¬сят пустить их без очереди: "Мы с Украины, у нас сегодня поезд. Мы можем не успеть". И их пропускают.
Я всматриваюсь в лица. Здесь, наверное, весь бывший Союз. Горе объединяет всех.
Пожилой мужчина на ломаном русском языке пытается что—то объяснить двум жен¬щинам. Прислушиваюсь. Австралиец. В Мос¬кве по делам. Но до чего же у нас еще так долго сохраняется это преклонение перед иностранцами. Женщины предлагают муж¬чине пройти без очереди, ведь он же инос¬транец. Его ответ заслуживает глубокого ува¬жения. "Этот путь, эти несколько километ¬ров надо пройти со всеми. Перед смертью все равны". Откуда знает Владислава? Несколько раз видел по телевизору. Профессионал. Бу¬дущее России.
Мимо, к хвосту очереди идет коммерсант, из новых, кавказец. В руках огромный букет темно-красных роз.
Милиционер подходит к сгорбленной старушке с палочкой, ей очередь просто не выстоять, ее провожают к входу в "Остан¬кино".
Внутри скорбь. В глазах слезы, в руках цветы и зажженные свечи. И как тяжелы эти последние несколько метров. У женщин по щекам текут слезы, мужчины пытаются пол¬езть за ненужными здесь сигаретами.
Страна провожала своего кумира, челове¬ка, который за несколько лет на глазах у всех превратился из зеленого юнца в профессио¬нала, вселяя в людей веру, что и Россия может еще возродиться, если к власти придут такие же, как и он, Профессионалы. Но серость не выносит ярких звезд, самостоя¬тельности, серость все хочет превратить в болото и, когда не удается уничтожить мо¬рально, устраняет физически.
Я уходил из "Останкино", а в голове пуль¬сировало: "Кто следующий?"
Владислава Николаевича, Влада, похоро¬нили на Ваганьковском кладбище рядом с могилой Высоцкого.
Поток людей с цветами, пришедших про¬ститься, не прекращается и по сей день.
Газета "Октябрьское поле No 6 (117) 1995 год.