РАБА ЛЮБВИ. Ирма Кайзер родилась в глухой сибирской деревушке, которую даже на подробных армейских картах не сразу отыщешь. Родилась случайно, не доставив своим вечно пьяным родителям никакой радости. Нежданный ребенок. Так и росла, не проявляя не только каких-то врожденных талантов, но даже наоборот, заметно не дотягивая до нормы. Моральных принципов ей не привили за отсутствием таковых в семье: отец пил, дрался с матерью, которая также не часто бывала трезвой. Ирма жила весь учебный год в районном интернате, а на каникулы приезжала домой, где в первый же день забывала то немногое хорошее, чему сумела научиться за партой. К пятнадцати годам ума у неё не прибавилось, поэтому тело, налившееся молодыми соками, спокойно удовлетворяло свои желания без каких-либо протестов со стороны головы. В шестнадцать лет она родила первого своего ребенка. Старый Кайзер три недели допытывался у дочери, кто отец младенца. Ирма и сама бы рада знать, но возможных отцов было не менее трёх. Старый Кайзер всерьёз перепугался, когда дочь родила второго. Рождение третьего заставило его немедленно подать заявление на переезд в Германию. Пока оформлялись документы, дочь успела принести четвертого. Это, по всей видимости, бесконечный процесс приостановился на время в Баварии, куда семья Кайзер попала после переселенческого лагеря в Нюрнберге. Однако и здесь Ирме не потребовалось много времени, чтобы возобновить свои любовные похождения. Старый Кайзер, застав её однажды ночью на кухне с кем-то из переселенцев, крепко побил, однако даже своей вечно пьяной головой сообразил, что всей проблемы это не решит. Выход подсказала молодая соседка: «Дедушка, своди ты её к врачу! Он научит, как без детишек обойтись». Доктор осмотрел бессловесную Ирму и выписал ей противозачаточные таблетки, трижды объяснив немного говорящему по-немецки отцу, как ими пользоваться. Старый Кайзер, кончено, ничего в этой высшей математике не понял, но таблетки купил, крепко матернувшись вслух, когда пришлось платить за них кругленькую для него сумму. Дома он скормил Ирме на всякий случай одну таблетку: - На, глоти, прорва! – сказал он, с ненавистью наблюдая за «Иркой-разорой». Съев таблетку, Ирма переспала не только со всеми неженатыми мужчинами общежития, но и со многими семейными. Время от времени отец узнавал об этом и заставлял дочь глотать очередную попавшуюся ему в коробочке пилюлю, растянув, таким образом, трехнедельную упаковку на полгода. Разумеется, бил её смертным боем. Видимо, побои и подтолкнули Ирму к побегу. Она прислала родителям письмо, редчайший образец безграмотности, где сообщала, что нашла прекрасную работу в Мюнхене, что её начальница подарила ей новую одежду и дала бесплатную комнату с ванной при фирме, что её вкусно кормят и даже дают тысячу евро в месяц. А государственные деньги за детей пусть остаются старикам на внуков. К этому моменту терпение родителей кончилось, и они даже обрадовались уходу дочери. Кроме того, детские деньги составляли приличную сумму, что окончательно примирило стариков с решением Ирмы. Однако уже через пару месяцев выяснилось, что надо быть опекунами детей, чтобы распоряжаться их деньгами, а для этого требуется подпись Ирмы на соответствующем документе. И старый Кайзер, надев свой лучший костюм образца 1961 года (собственно, единственный, потому и лучший), отправился в Мюнхен по адресу на почтовом конверте дочери, который он старательно переписал на бумажку химическим карандашом из сибирских запасов. Столица ошеломила его. Кайзер, как памятник герою-переселенцу, не шелохнувшись, больше часа простоял на привокзальной площади, пока не пришел в себя. Еще через некоторое время он сообразил, что дочь ему в этом сумасшедшем городи самостоятельно и за сто лет не отыскать. Экстремальная ситуация немного прояснила его пропитавшиеся водкой мозги, и Кайзер отправился на стоянку такси. Не было бы счастья, да несчастье помогло: таксист оказался восточным немцем, немного говорившим по-русски. Кайзер показал ему адрес дочери, написанный кириллицей, и махнул рукой. Таксист как-то странно посмотрел на него и спросил: - А у вас хватит денег-то туда съездить? - Не бойся, - сказал Кайзер, - заплачу в оба конца! (Он слышал как-то разговор в их продмаге, что московские таксисты возят пассажиров только за двойную оплату. Видимо, и мюнхенские такие). - Да вы не поняли! – рассмеялся таксист. – Вам там за вход заплатить придётся! Дедушка Кайзер гордо задрал голову на морщинистой куриной шее и произнес со значением: - Могём! – и тайком потрогал зашитые в трусы деньги. Машина остановилась перед огромной стеклянной дверью, в надписи над которой безграмотный Кайзер смог с трудом прочитать только одно слово «КЛУБ». У них в деревне тоже был клуб – холодное бревенчатое здание, увешенное еще более холодными плакатами из серии «Да здравствует», где молодежь собиралась на танцы и кино, лузгала семечки, а потом за клубом пила водку и дралась. А этот в Мюнхене весь сверкал стеклом и металлом, от него пахло богатством, и старый Кайзер впервые с уважением подумал о дочери, сумевшей устроиться на работу в эту роскошь. Прежде, чем войти в дверь вслед богато одетому мужчине, он вытащил из запасного кармана пальто бутылку с теплой уже водкой и сделал для храбрости пару долгих глотков. Алкоголь подействовал моментально, так как с самого утра Кайзер не съел ни крошки. За первой дверью оказалась вторая, вертящаяся, но в неё его не пустил высокий плечистый мужчина с радиотелефоном в волосатых мускулистых руках. - Могу я вам помочь? – вежливо спросил он старика. От смущения и выпитой водки Кайзер перезабыл то немногое, что знал по-немецки. - Ирма! Я надо Ирма. Очень! Ирма хотеть, русский баба! - А-а, вы хотите к Ирме, к новенькой! Нет проблем! И он по-театральному помпезно ввёл Кайзера вовнутрь. Там старик одурел окончательно. Вокруг была нарядная публика, у стойки бара давал представление бармен в напомаженных волосах, обслуживая роскошную молодую особу и её кавалера. Было почти темно, только свечи на столах освещали важных посетителей. Мужчина с телефоном провел Кайзера в глубину зала к деревянной загородке со стойкой, где за компьютером сидела ярко накрашенная дама, скрывавшая свой возраст только от себя. - Вы хотите Ирму? Вы, наверное, русский? Она очень популярна среди земляков! Сто евро, пожалуйста. Старый Кайзер ничего из этой речи не понял. Тогда женщина написала на бумажке «100 EUR» и показала её деду. Он, как автомат, расстегнул ширинку и залез туда рукой. Дама и верзила заворожено наблюдали, что он оттуда вытащит. Он вытащил деньги, которых помятыми десятками набралось 93 евро. На недостачу он купил свою водку. Верзила застонал от восторга, но дама за компьютером строго сказала: - Вальтер, довольно! Любой клиент хорош, если он платит. А вам я семь евро прощаю: подарок фирмы, - сказала она старику. - Проводить господина к Ирме! В комнате, освещенной красными светильниками, с огромной кроватью, застланной прекрасным бельём, с картинами обнаженных красавиц на стенах, Кайзер обнаружил свою беглую дочь. Ирма изменилась до неузнаваемости: новая прическа и косметика сделали с ней чудо. Это был другой человек. Когда отец зашел в комнату, она в прозрачном пеньюаре валялась на кровати, держа в руках журнал такого содержания, что если бы отец и не был так пьян, то напился бы непременно. Увидев ближайшего родственника по отцовской линии вживую, Ирма аж подпрыгнула на месте и из гетеры превратилась в мегеру. - Ты зачем сюда приехал? – набросилась она на отца. – Кто тебя звал, старый ты дурень? Давай, вали отседова! Кайзер, ни на минуту не смутившийся атакой дочери, присел на кровать, восхищенно оглядывая невиданную комнату. - Хорошо ты, доченька, устроилась, хвалю! Дорого, поди, комнатка-то выходит? И платить можешь? Услышав эти слова, Ирма простонала: - Уходи ты, наконец, мне работать надо! - Дык поздно уже, какая еще работа? Или ты во вторую? - И во вторую и в третью! – завизжала Ирма. – Уйдешь ты или нет! Старик Кайзер, будь Ирма дома, давно уже оттаскал бы дочь за волосья. А здесь как-то не решился, видимо, не позволил врожденный такт. Он вытащил документы на детей и протянул их дочери. - На, подпиши, а то денег не дают. Взбешенная Ирма непонимающе уставилась на бумаги, а в это время открылась дверь и в неё ворвался тот здоровенный парень с телефоном. Он подозрительно уставился на старика и строго спросил Ирму: - Что за крики? Так они втроём и спустились к хозяйке заведения, которая, прочитав бумаги старика, заставила Ирму их подписать. - А что делать с деньгами? Он же заплатил, - спросил охранник. Хозяйка задумчиво потерла нос авторучкой: - Вернуть деньги я не могу, они уже учтены компьютером. Вот что, пусть дедушка получит услуги у Берты. Проводи, Вальтер! Опять ничего не понявший и уже окончательно охмелевший от водки Кайзер покорно поплёлся с Вальтером на второй этаж. В комнате, ничем не отличавшейся от Ирминой, работала Берта, специалист по нестандартным клиентам. У неё дед Кайзер пробыл около часа и вывалился из двери в состоянии полной эйфории. Не прошел незамеченным этот визит и для Берты, впервые залпом выпившей стакан водки, как научил её дедушка. Еще через полчаса тот же Вальтер вставил Кайзера в поезд на Байройт и помахал ему ручкой через окно. Проводник состава был предупрежден, в нужном месте разбудил старика и помог ему выйти. Дома бабушка Кайзер, всплакнувшая от радости, что супруг вернулся – и не на пятый день, как бывало на родине, а в тот же, - сняла с него пальто и ботинки и уложила в постель. С тех пор дед Кайзер сделался примерным отцом: посещает дочь регулярно раз в месяц, что бы узнать, как у неё дела, не надо ли чего, и вообще для порядка. Возвращаясь, рассказывает счастливой бабушке, что живёт Ирма хорошо, работы много, нормы перевыполняет, начальство ей довольно, подруги хорошие, особенно Берта, специалист высоко класса и наставница Ирмы. Деньги на детей старики получают регулярно. Из них старый Кайзер ежемесячно берёт 100 евро, говоря при этом ласковым голосом: «Отвезу ей, ждёт, поди, егоза этакая!» И бабушка даже не сомневается, что речь при этом идет об Ирме.