Дело было осенью 1995-го. Я шел в село Неминьга от одноимённой станции. По дороге меня обогнал мотоцикл Урал с коляской. Спустя час я возвращался после съемки по этой же дороге обратно. Опять меня обогнал этот же мужик на мотоцикле, притормозил и предложил подвезти. Хоть и некуда было спешить, я согласился – надоело одному по дороге топать - залез в коляску, и мы поехали. - А вы фотограф? – спрашивает спустя минуту мотоциклист. - Да. - А из какой газеты? Этот вопрос мне задают повсеместно, где бы и что бы я ни снимал, и после десяти лет терпеливых объяснений, честно говоря, терпение кончается. - Почему обязательно из газеты? Больше фотографии ни для чего пригодиться не могут, как думаете? Я фотографирую деревянную архитектуру, чтобы показывать снимки на выставках, занимаюсь чисто художественными вещами, не имею отношения ни к каким газетам! - Вот оно что! Понятно, почему вы вокруг нашей церкви крутились. Понравилась? - Так себе. А скоро совсем сгниёт и рухнет: крыша-то - дыра на дыре. Теперь хоть на моей фотографии останется. - Ну, эта ещё более или менее ничего, а в Юдмозере церковь действительно того и гляди, в озеро упадет. А красивая была, на самом берегу стоит. Я насторожился: про Юдмозеро и церковь там я никогда не слышал. - А вы знаете точно, что там церковь есть? – стал расспрашивать я. - Я здесь всё знаю – работа такая. Я милиционер. - Тогда покажите на карте где это Юдмозеро и расскажите, пожалуйста, как туда добраться – любопытство моё было уже возбуждено, и понятно, что покоя не будет, пока своими глазами всё не увижу. - А точно на Юдьму поедете? – спросил милиционер. - Честное слово! Уехать, не заглянув туда, было бы глупо. - Тогда сначала заедем в медпункт. В Юдмозере старик со старухой одни живут, и бабка болеет сильно. Вдруг надо лекарства для неё передать, так чтоб фельдшеру такие концы не делать, вас попросят передать. Согласны? - О чём речь! Передам, не сомневайтесь. Но помощь не понадобилась, и мой случайный знакомый, так удачно подвернувшийся на пути, показал мне на карте деревню, рассказал, что добираться туда и обратно надо с попутными лесовозами, отвёз меня в общежитие шоферов и попросил поселить там на ночь. Утром я узнал, кто из водителей поедет мимо Юдьмы, и попросился до места. Договорился, что и назад на этой же машине уеду. Юдмозеро, каким я застал эту деревеньку, состояло из дюжины полуразвалившихся домов, только дом аборигенов-стариков, их баня да сенной сарай были целы. А место для деревни было выбрано изумительное: два озера, заполнявшие котловины между холмами, соединялись небольшой журчащей между камней протокой метров 200 длинной, вдоль её берега от озера до озера и стояли избы, некоторые внизу у воды, некоторые вскарабкались чуть выше на склон. Берега поросли сказочным еловым лесом, отдельные ели будто вышли из леса, но остановились на полпути к деревне, другие склонились над водой, будто разглядывая своё отражение. При ближайшем рассмотрении церковь оказалась часовней, до неузнаваемости перестроенной, для съёмки совсем не интересной. Невдалеке я увидел среди елей старое кладбище, осматривая его, обнаружил там домовину – своеобразную надстройку над могильным холмиком в виде приземистого домика с коньком на двускатной крыше и крохотным оконцем для поминальных подношений покойному. До тех пор я видел домовины только на фотографиях. Раньше они были обычны на старообрядческих кладбищах, но теперь такое надгробие большая редкость. Когда я подошел к моту через протоку, со стороны деревни бросились ко мне две лохматые собаки, на их лай вышел и хозяин деревни. Он отогнал псов, проводил к своему дому. Антон Никитович – так звали сторожила Юдмозера – прожил здесь почти всю жизнь, (на годы войны только отлучился чтоб фашистов побить), был профессиональным охотником-промысловиком. Ему явно не хватало общения, и очень хотелось поговорить со мной, редко в такую глухомань приезжие добираются, но супруга чувствовала себя совсем плохо. Через каждые минут 20 – 30 он отлучался к ней, извиняясь, прося подождать. На прощание я сделал несколько снимков Антона Никитовича и тронулся в обратный путь: минут сорок оставалось до оговоренного с шофёром времени. А уходить не хотелось, казалось, будто я предаю словоохотливого деда, бросаю, оставляя наедине с подступающим горем. Прежде чем войти в лес я оглянулся на Юдмозеро с противоположного холма. Антон Никитович стоял на мосту и смотрел мне вслед.